«Ну, ведь всё не так плохо, как вы говорите! На самом деле всё гораздо хуже!» – (реплика.)

В классе сидят двадцать пять (тридцать) учеников. И хотя в чём-то они могут быть похожи между собой, тем не менее каждый из них обладает своим, уникальным набором способностей; у каждого впереди – свой жизненный путь; каждый имеет личные задачи, которые предстоит решить; каждый учится осознавать и делать собственный выбор в жизни, и одновременно соотносить его с выбором других. Тем не менее, учиться им предстоит по одной и той же программе, пользуясь почти одинаковыми учебниками, и почти одни и те же учителя будут оценивать их способности по одинаковой шкале цифр.

При этом не соблюдается ни один из природных циклов (дни когда учиться продуктивно, а когда – лучше отдохнуть и т.д.), ни один из личных природных циклов каждого учащегося; и с каждым черепашьим шагом, которым предлагает двигаться школьная программа, реальный мир и его возможности прыгают на десять шагов вперёд. (Ничего, что интернет обнуляет всю значимость многих учебников и учебных курсов? И кстати, вам никогда не хотелось лично присутствовать на экзекуции человека, придумавшего заканчивать учебный год в конце мая? Заставившего нас всех сидеть в этих удушливых квадратурах, и смотреть как за окном дышит весенним воздухом настоящая жизнь? Сдавать неврастенические экзамены, когда и тело и душа просят, жаждут — чего-то совершенно другого? А хотите посмотреть на тех, кто решал, что ваша учёба будет обстоять именно так? Сейчас вы их увидите.)

Итак, для начала, откуда это взялось? С каких пор возникла непоколебимая уверенность (при могучей поддержке государства) в том, что для воспитания всесторонне развитых уникальных индивидов вполне достаточно стандартной для всех учебной программы? Этот вопрос можно поставить ещё лучше: всесторонне ли развиваются индивиды, которые обучаются по стандартной для всех программе? И что это за индивиды вообще, и какое государство в них заинтересовано?
Как закалялась »матрица».

«Возможно, одно из крупнейших заблуждений школы состоит в твёрдой уверенности, что её как социальный институт основали добрые дяди и тёти, с целью помочь обрести знания детям из обычных семей – так сказать, предоставить равные возможности.» – Джон Тейлор Гатто.

Официально принято считать основателями классно-урочной системы некоего И.Штурма, представителя «страсбургской школы», затем Яна Коменского, и Константина Ушинского. Во всяком случае, так нам рассказывают в педагогических колледжах. (Дальше, после Ушинского, надо полагать «всё шло по накатанной.»)

Да только не тут-то было. В ходе изучения различных материалов по новой истории (от индустриальной революции и до наших дней) можно убедиться, что за созданием современной школьной системы корпели не только эти замечательные деятели-гуманитарии. Точнее, гуманитарии подкинули интересные идеи. А их воплощением вплотную занялись люди, которых мы знаем в связи с другими, не менее важными, мировыми свершениями: Генри Форд, Дж.Морган, Эндрю Карнеги, Джон Рокефеллер и так далее.

О, эти люди умели думать. И они умели заглядывать в будущее. Поверьте, уж кто-кто, а они в точности предвидели всё то, что мы, как цивилизованные люди, видим вокруг. Они ещё тогда, на заре промышленного века быстро поняли: производство и распределение материальных благ – есть ни больше ни меньше чем ключ к владению миром. А для того, чтобы укрепить это владение – нужно просто позаботиться, чтобы у материальных благ был потребитель, который не сможет без них полноценно жить. То есть, выражаясь конкретнее, нужны люди, как можно более зависимые от этих материальных благ. Тогда цепочка производства и потребления замкнётся достаточно туго, чтобы из неё могли вырваться лишь очень целеустремлённые.

Руководитель бизнеса или правительства знает, что его работа эффективна лишь в том случае, если подчинённые люди «подогнаны» под упрощённые спецификации (мы позже увидим, откуда растут «ноги» этих спецификаций) Поэтому многие на протяжении десятилетий могли вовсе не замечать, как школьная система постепенно реформировалась, чтобы соответсвовать нуждам… Нет, не родителей и их чад – а крупных промышленных сил, которые и тем и другим давно приготовили роли в увлекательной игре потребления\производства.

Разумеется, учителя и воспитатели не обязательно посвящаются в истинную суть процесса – им это знать ни к чему. Ведь педагоги в основном люди старательные и обязательные, поэтому их просто можно обязать выполнять определённую программу – и дело в шляпе. Кто не подчинится – тому дополнительной нагрузки подкинуть.

Граждане учителя, а вы не пробовали потребовать себе вторую зарплату за свою бухгалтерскую должность? Ведь ведение журналов и документации – это именно бухгалтерия, которая отнимает у вас до 40% рабочего (а не успеваешь – то и личного) времени!
А знаете, кто подкинул вам эту работёнку? А главное – зачем? Вот как раз затем, чтоб вы поменьше это самое слово «зачем» себе задавали. И побольше заполняли таблиц и отчётов. Чем меньше у вас времени на живую работу с детьми и самосовершенствование – тем больше вы нуждаетесь в готовых «подпорках» в виде учебных программ, тестов и прочей усреднёнки. А за детей не волнуйтесь, они найдут чем заняться. Мы поможем.
А уж чего-чего, усреднёнки мы вам предоставим! Всё давно продумано.
Такие широко мыслящие люди, как, например, Фредерик Тейлор, придумали и вдохновили в начале 20-го века целую науку о «социальной эффективности», давшую тогда Советскому Союзу начало «научной организации труда» (в последствии перенятую также фашистской Италией и Германией). Именно эти люди, и были настоящими создателями и вдохновителями теперешней общеобразовательной (»общепрозябательной») школы.
Однако, начиналось всё несколько раньше.

Прусский след, или немного истории.
«Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы? Кто хочет сегодня поработать?» – из к\ф «Операция Ы»
Можно смело сказать, что главный толчок, послуживший началом возникновения »общеобязаловки» во всенародном образовании, произошёл в Пруссии. Ну, многие знают сознательную, и, так сказать, «менталитетную» тягу пруссов к порядку. «Профессор Кугель, вы опять сидели на правом краешке дивана? Сидите в следующий раз на левом, пружины неравномерно изнашиваются!»
Одним из настоящих «моментов истины» для пруссов стала известная в истории Йенская битва 1806-го года (которую иногда называют их «самым сокрушительным поражением»), когда огромное прусское войско, едва успев мобилизоваться (всего спустя 19 дней) было в пух и прах разгромлено не имевшей численного превосходства армией Наполеона. Почему? Да просто потому что прусское войско было набрано кое-как, и так же плохо обучено; в кромешном столпотворении кто-то вообще не понимал приказов, а кто-то понимал, но не исполнял так как следует. Минус харизматичный лидер. В общем, получился полный ахтунг.
Прусское правительство не на шутку всполошилось: да что же это такое, в самом деле? Неужели мы – мы! – не в состоянии обучить это дремучее стадо держать ружьё и слушать командира? А ну, свистать сюда наших самых мудрых советников! Думайте, сукины дети, чего делать дальше, а то всех на кёльнские колбасы перекрутим.
И вот, выдающийся прусский мыслитель Йоганн Фихте пишет «Обращение к нации», в котором говорит о необходимости пересмотреть то, как и где вообще учится великий прусский народ. Что, дескать, у нас тут олухи да неучи кругом, аж стыдно, господа, перед Наполеоном даже, ей-богу. А посему мы, мол, как нация, уже не можем далее позволять себе роскошь оставлять детей на попечение родителей, и пора брать этих самых детей под более надёжную опеку. Поэтому отныне ваши отпрыски обязаны будут учиться, а заботу об этом возьмёт на себя наше достославное государство. (Напомним, что до этого обычно родители сами решали, куда пойдёт учиться отпрыск, и пойдёт ли вообще.)
Вслед за задорным воззванием философа решено было взяться за разработку новой модели будущей школы. Собственно, от имени и по поручению за неё взялись с двух сторон два выдающихся деятеля: профессор Гумбольдт с одной стороны, и благородный ново-капиталист барон фон Штайн с другой. В течение десяти лет на фоне политических интриг с Францией шла напряжённая и интересная работа над новой системой народного образования. По замыслу гуманитария Гумбольдта система должна была быть гибкой, с большим упором на свободный выбор профильной ориентации, причём родителям по сути предоставлялся »конструктор» учебного курса согласно способностям ребёнка, с объединением в профильные группы и выбором вариантов программ обучения.
Фон Штайн же предлагал наоборот, жёстко установленные стандартные программы для всех, и стандартизованные школы повсеместно.
Теперь угадайте, чья система победила в итоге. Правильно. Сейчас посмотрим поближе, что это была за система, и для чего она служила.
Три кита, на которых до сих пор стоит черепаха.
Итак, в Пруссии впервые появляются три типа обязательных школ: Akadamiensschulen, (»Академ-школы») в которых готовили политиков, стратегов, способных мыслить масштабно и контекстно, и в которые набиралось не больше пол-процента учащихся из населения; далее следовали Realsschulen (»Реальные школы»), которые готовили т.н. профессиональный пролетариат (то есть, класс служащих), инженеров, докторов, архитекторов, адвокатов, менеджеров и т.п. Ну, а основная «масса» учащегося населения, процентов 92-94, отправлялась в Volksschulen, «народные школы», где учили в основном повиноваться приказам, слаженно работать в коллективе, соблюдать субординацию, а также самой поверхностной грамотности и некоторым официальным мифам об истории.
Выполняла ли система поставленные перед ней задачи? Безусловно. Именно её эффективность быстро привлекла внимание »иностранных инвесторов» в виде политических деятелей и промышленников разных стран, которые, увидев блестящие результаты по «быстрому муштрованию нации», в течение следующих десяти лет разнесли её как вирус (с разной степенью структуризации) по своим пенатам, после чего система была принята в Америке, Британии, России и… в общем, этого уже было достаточно.

Ещё раз подчеркнём ключевые особенности этой системы:

1.обязательность образования для всех
2.утверждённые государством стандартные программы и графики обучения для всех
3.цель образования — повышение «социальной эффективности» всех слоёв населения: умные стратеги наверху, умелые менеджеры посредине, и послушные исполнители внизу.

Но прошло уже без малого двести лет, и хоть в классах появились телевизоры и компьютеры – давайте посмотрим, многое ли изменилось? А главное – изменились ли цели образования?

Двести лет спустя: полёт нормальный.
«Муля, не нервируй меня!» – из к\ф «Подкидыш»
В корридоре звенит звонок. Учитель (в принципе, совершенно чужой для детей человек) сообщает, что урок литературы окончен. Этот прозвеневший звонок означает, что можно перестать запоминать факты о литературе, и на некоторое время расслабиться. Сейчас дети перейдут в другой класс, где такой же чужой им человек будет говорить уже о математике;. при этом упоминание о литературе может быть расценено как ошибка.
И так каждый день, словно подопытные мыши, дети по звонку перебегают из помещения в помещения, где «впитывают преподанные им знания». В последствии они должны будут предоставить своим «учителям» доказательства того, что «знания» достаточно хорошо «впитались» в их мозги, и как результат получить за свои старания ЦИФРУ, абстракцию почти ничего в реальности не значащую кроме субъективного мнения авторов этой самой абстракции.
Но дети примут эту игру, они полюбят абстракцию, научатся хотеть её, выпрашивать её. Некоторые, конечно, «забьют» на оценки и пойдут мыть машины или разносить пиццу (или их пригреют менее позитивные круги), а некоторые – увлекутся »собиранием баллов» настолько, что начнут врвсе принимать их за чистую монету, и по итогу выйдя в реальный мир, будут жестоко дезориентированы, не найдя этих знакомых оценок вокруг (отсюда всем известная статистика об «успешных троечниках» и «потерянных отличниках»).
Учителей спрашивать о ситуации бесполезно. Они «всё знают», но сами давно приняли пассивную позицию. А что им делать? Ведь работать как-то надо. Родители детей приводят – и ладно. А родителям – как же иначе? Ведь девать-то куда-то надо этих детей! Не тыняться же им по улицам. А в школе – хоть научатся чему-то. Каждый родитель хочет, чтобы его чадо как-то выделилось. Некоторые учителя, конечно, постараются в меру своих сил, чтобы уделить время каждому в отдельности, но ведь «и программу выполнять надо!».
А ТЕПЕРЬ ОГЛЯНИТЕСЬ ВОКРУГ, И ПОДУМАЙТЕ: ЧЬЮ ПРОГРАММУ МЫ ВЫПОЛНЯЕМ ВСЕ ВМЕСТЕ?

А теперь – о будущем. Точнее, о вашем будущем.
«Девочка, чего ты больше хочешь: чтобы тебе оторвали голову, или поехать на дачу?» – из к\ф. «Подкидыш».

Если вы вообще верите в своё будущее, конечно. Например, большинство директоров школ, учителей и администраторов, с которыми мне довелось говорить на эту тему, — почему-то не особо верят, будто что-либо можно изменить собственноручно. «Что поделаешь – система!» – говорят они, как один. Учителя показывают на кипы журналов, которые надо заполнять; директора разводят руками вокруг стопок документов, которые приходят из «вышестоящих организаций», как-будто все эти кипы и стопки содержат ответы на мои вопросы. «Да, это всё, конечно интересные мысли, но… Ведь программу выполнять как-то надо!«
А так ли надо на самом-то деле?
Нет, ну вот скажите честно, если вы родитель: чего вам больше хочется: чтобы ваш ребёнок жил и учился осознанно, или по чьей-то программе?
Вы верите, что судьба вашего чада в ваших руках и в его\её руках, а не в руках «авторитетных руководителей», которые всё за всех придумают?
При этом я вовсе не предлагаю впадать в экстремизм типа «жить только осознанно» или «жить только по программе!» Предложить крайности – это очень легко. Но понятно, что в жизни есть место и тому и другому. Выстроить нужный баланс – это труднее, но это единственно здравый путь.
Беда в том, что у системы до сих пор остаётся привычка искать «универсальный рецепт для всех». А его ведь нет. Это как бесплатный сыр – он сами знаете где.
Если мы хотим по-настоящему освободить образование от закостенелости, и поставить его на сознательные основы, то рецепт нашего будущего не укладывается в «десять шагов к процветанию», или «пятилетний план к коммунизму».
Здесь чем больше мы берём ситуацию в свои руки – тем ближе она к нам, а мы к ней. А чем больше мы полагаемся на то, что «кто-то сверху предложит нам умную систему» – тем больше отдаляемся от себя.
Самое смешное, что учителя – как никто другой – способны взять систему образования в свои руки! Почему они этого не делают? Не хотят. Другого объяснения нет. Все отговорки о потребностях «системы» и выполнению «программы» – это отвод глаз. Не потому ли школа как институт оказалась в роли »вечного нищего», что её деятельность проводится во всё более глубоком отрыве от реальности?
Есть масса примеров тому, как сознательные семьи организовывают альтернативные школы. Они учат своих детей без отрыва от жизни: ездят на работу к себе и знакомым, учатся целесообразности действий, и реальности (а не фиктивности!) результатов.
Марк Твен говорил: «Я никогда не позволял школе вмешиваться в моё образование.» Список людей, которые в определённый момент послали к чертям формальное образование и стали жить своей жизнью – ничтожно мал по сравнению с остальной массой тех, кто, возможно, так и не узнал о своих способностях, так и не раскрыл свой уникальный талант.
Но не благодаря ли таким «отщепенцам» как Марк Твен, Билл Гейтс, и др. наш мир до сих пор движется вперёд?
И самое главное: хотите ли вы, чтобы людей креативных, независимо мыслящих, но в то же время работающих на благо людей – было больше?
Как сделать школу новой – не скажешь вот так просто, в одной ёмкой формулировке, как это сделали пруссы. Кроме своей эффективности «прусская» система подкупала ещё своей простотой. По сути – это был универсальный ответ на вопрос «как сделать умную и послушную нацию». Но если мы возьмём несколько иную цель, «как сделать так, чтобы было больше сознательных людей, которые знают своё предназначение и умеют найти гармонию в отношении с собой и миром» – тогда сразу станет ясно, что об «универсальности» речь идти не может. И о «простой и действенной» модели образования следует забыть.

Хотя, несколько постулатов всё-таки я бы положил в фундамент своей школы будущего. Вот они, эти постулаты:

* Соблюдение природных циклов. Учебный процесс не находится на 100% в статичном расписании, а предполагает возможность его варьировать на ходу, и само расписание опирается больше на естественные циклы в природе, нежели на некую «социально-эффективную» модель.
* Классно-урочная модель подвергается полной принципиальной модификации, и перестраивается в более гибкую, кластерную систему, с опорой на новейшие знания из области соционики и валеологии.
* Учёба – это равномерный баланс «академичности» и действительных реалий жизни. В учебном процессе задействованы не только «поставленные» учителя, но и «сторонние» люди, представители разнообразных профессий, делящиеся своим реальным опытом. Этот подход, кстати, уже опробован в некоторых европейских школах.
* Учебный год структурирован иначе. Он не для всех идёт непрерывным потоком, перемежающимся короткими каникулами. Учащиеся делятся на две основные группы: тех, кто успешно учится на протяжении длительных периодов с более длинными каникулами (стайеры), и тех, кто предпочитает «короткие перебежки» с коротким отдыхом между ними (спринтеры). При этом для всех общий учебный год начинается в августе, но не сразу, а постепенно. Окончание учёбы – в апреле (тоже постепенно, с раскачкой).
* Экзамены сдаются ПОСЛЕ каникул, но не ПЕРЕД ними. Человек, придумавший оканчивать занятия в мае, подвергается всемирной анафеме. Его имя навсегда исключается из устного и письменного упоминания. (А, уже, кстати, исключили. Попробуйте спросить кого-нибудь: никто не вспомнит имени этого злодея.)

mysteralex.wordpress.com