…Никелодеон все-таки соединился с Джетиксом, и полки уродцев разворачивались в боевой порядок. Пятачок этого уже не видел, развороченный бок не оставлял ему шансов, и только толстая лапа друга держала его в этом мире.

— Винни, — спросил он вдруг, — а мы и правда англичане?
— По рождению, – сумрачно отозвался медвежонок. — Только по рождению.
— У меня штаны клетчатые. Наверное, я шотландец. – Кровь точила по боку тонкой струйкой и говорил Пятачок все тише.
— Конечно, шотландец. Они же самые стойкие воины! – Винни безуспешно попытался сглотнуть комок, вставший в горле. – Я всегда подозревал, что ты Мак Пятак!
— Нет… О`Пятачок. Так правильнее… и красивее… О`Пятачок вступает в бой… Ты же напишешь… — Пятачок шумно выдохнул. И не вдохнул.
— О, Пятачок… — Медвежонок замер, боясь потревожить друга. Время просто остановилось, пропали и звуки и запахи, пропал весь мир. Пропал и сам Винни, уставший на этой безнадежной войне, и казалось ему, что там впереди ему приветственно машет лапой небольшого роста воин в клетчатых штанах, и надо нагнать его, сказать, чтобы он вернулся, ведь это же ужасная ошибка, да и О`Пятачок скорее ирландская фамилия…

* * *
Карлсон сидел на дереве и отчаянно мерз. Утренний холод пробирал до костей, но комплекту теплой одежды разведчик предпочел десяток противопехотных гранат — вес тот же, а пользы больше. Перелететь через линию фронта днем было нереально — у расплодившихся уродцев были счетвереные пулеметы. Поэтому Карлсон покрывался гусиной кожей, вытирал нос, мрачно оглядывал окрестности, но не двигался с места. Транспорт запаздывал.

— И-и-и, бразза! Лук, лук, хиариз энисинг стрэйндж! — Из подлеска выбралась пара редкостных страшилищ. Они гордо называли себя бобрами, но Карлсон даже после знакомства с Айболитом не мог представить, как из бобра можно сотворить нечто подобное.
А, проклятье! обертка от аварийной шоколадки выпала из кармана!
Ждать было некогда, в любой момент могло подойти подкрепление, и Карлсон ударив по кнопке на животе, кинулся в атаку. Заложив вираж, он с ходу успокоил этого приметливого, и развернулся было ко второму, но тот оказался не прост. Это подобие бобра уже стояло у дерева с «Стингером» на плече, уворачиваться не было никакой возможности, и Карлсон ринулся в крутое пике, желая только подобраться поближе, чтобы и уродца задело осколками.
Отморозок запаниковал, выронил оружие и тонко заверещал от ужаса — лицо падавшего на него Карлсона было перекошеной маской праведного гнева.
— Лови плюшечку, голодяй! — Карлсон как на учениях метнул четыре гранаты, накрывая цель квадратом, и попытался выйти из пике. Попытка окахзалась удачной, пике перешло в бреющий полет над краем болота. За спиной ухнули взрывы, (есть еще один, мелькнула мысль), и что-то мелкое и тяжелое с металлическим стуком цвиркнуло по несущему винту, Карлсона мотнуло, и он на полной скорости врезалс в болото, подняв фонтан брызг. «Врут про свой осколок», — успел подумать летун, после чего мысли закончились.

* * *

Тихим болотным течением вдоль берега влекло здоровенное замшелое бревно. Иногда у этого бревна отрывалась пара цепких золотистых глаз, после чего курс корректировался. Наконец бревно остановилось и разинуло зубастую пасть, из которой деловито выбрался Чебурашка. По свисающей маскировке пушистый малыш взобрался на голову крокодила, снял огромные очки-консервы, вынул из ушей затычки и огляделся.

— Эх, зеленый, чего-то я не вижу его. Неужто опоздали?
— Нет. Все по расписанию. До контрольного времени минута — как раз нам до берега добраться.
— Тогда двинули. Только давай-ка не напрямую, а вдоль во-о-о-он тех камышей. Как-то примяты они странно.
Гена молча заработал хвостом и лапами. На выходах он никогда не спорил с Чебурашкой. Большие, чуткие уши, острое зрение в любое время суток, здравый смысл — все это делало маленького зверька лидером. В лагере же Чебурашка тушевался, забивался в палатку и занимался каими-то своими мелкими делами, изредка выбираясь погреться у костра и послушать, как Гена поет.
При ближайшем рассмотрении примятость обернулась целой просекой, в конце которой друзья увидели знакомую толстенькую фигуру, лежавшую ничком.

Карлсон был жив, но без сознания.
— Щас, щас мы его, — «товарищ Че» быстро вытащил из небольшого рюкзака аптечку. — Так, глюкоза, адреналин, вена… Готово. Засекай, Гена, время — через пятнадцать секунд встанет.
Карлсон открыл мутные глаза. Потом зашевелил опухшими, разбитыми губами, поминутно отплевываясь:
— Еще глюкозы. Че, дай еще…
— Хватит. Нам еще сколько назад плыть.
— Не боись, у меня в НЗ сто тысяч пачек глюкозы, мне б силы до него добраться.
— Что до Базы, что до НЗ — все одно переться. Так лучше сразу на базу. Да и командир ждет. Гена, поднырни под него, у меня сил не хватит такую тушку наверх затащить.
— Поднырни… Я что, подводная лодка, что ли? — заворчал крокодил, стаскивая постанывающего Карлсона на место поглубже.
— Нет, — совершенно серьезно ответил Чебурашка. — Ты гораздо лучше любой подводной лодки. Я бы не променял тебя на сто тысяч подводных лодок.
Потом он уложил поудобнее Карлсона, снова впавшего в забытье, и накрыл его маскировочной сеткой. И всю обратную дорогу держал его за руку, боясь упустить пульс.

* * *

Тонко очиненый карандаш постукивал по карте, привлекая внимание.
— Противник вышел к линии Болото Ягишны — Ромашково — Простоквашино — Зачарованный лес. Есть опасность вторжения в Джунгли и Север. Паравозик долго оборонялся, но в конце концов его заставили отойти в само Ромашково. Простоквашино оказалось под фланговой угрозой и я предлагаю его оставить.
Малыш поднял голову и обвел собравшихся холодным взглядом. Вроде и цвет глаз не изменился, все тот же голубой — но сейчас вместо летнего неба было северное сияние, стылое и беспощадное.
— Не согласен. — Тут же откликнулся из дальнего угла Дядя Федор. — Я из Простоквашино не уйду.
— Неподчинение приказу? — Взгляд малыша налился тяжестью. — Военное время, знаешь ли…
— А какая мне разница, где лечь? — отозвался Дядя Федор. — Мне уже отступать некуда.
— Это ты, Дядя Федор, правильно говоришь, — подошел сбоку полосатый Матроскин, — нам из Простоквашино уходить нельзя. Там еще как фишка ляжет, а уйдем — все, обратно не возьмем.
— Ладно, Шарик — понятное дело, с коллективом, а ты, Печкин, чего молчишь? Тоже геройствовать будешь?
— Так ить враги первым делом что брать будут? Мосты, банки, почту. Как я им своими руками почту отдам? Не, я в Простоквашино, там на холме сподручно будет.
Тут Малыш заметил, что Печкин необычайно спокоен и суров, на голове бескозырка, а из распахнутого ворота выглядывает чистехонькая тельняшка.
— Ну а это-то зачем? — Командующий жестом показал на бескозырку.
— Да ты просто не в курсе, командир, — засмеялся Дядя Федор, — Печкин в морской пехоте мичманил, да списан был по ранению. Все нормально, все по праву. Ну, скажешь еще что?
— Если решились — держитесь крепче. Против вас Жирный Луи с папашей и всем семейством. И Арнольд. Я могу рассчитывать на вас? Если вы хотя бы вечер продержитесь — я смогу перебросить подкрепление в Зачарованный лес, у них там совсем худо.
— Совсем? — прищурился Дядя Федор, — Сова поди-ка депешу прислала?
— Совсем. — Малыш прошелся вдоль стола с картой. — Пятачка положили, Винни ранен, Иа ранен, ладно хоть легко. Карлсон лично летал.
— Понял. Добровольцев со мной отпустишь?
— Куда вас девать, бери. Но не больше трех, а то знаю я вас — весь личный состав сманите! — Малыш уже даже знал, кто эти добровольцы.
— Тогда мы пошли. Вперед, гвардия, нам еще окопы рыть. Персей, Тесей, Язон — не забоитесь, а?
— Цэ, — отозвался голос, кажется Тесея. — Я на Минотавра одын ходыл — не забоялся. Пошли уже.

* * *

Вечер накрыл Таинственный лес, и чем ближе подходила ночь, тем тише становилось на войне.
— Вот я никак не пойму, говорил Винни-Пух, регулярно прикладыаясь к фляжке. — Кролик, ты же умный, вот объясни мне, что происходит?
— Война, — пожал плечами Кролик. — War never ends. И все такое.
Уши у Кролика понуро свисали из прорезей в каске, очки в очередной раз погнулись, на щеке красовалась длинная царапина, а камуфляж был в таких лохмотьях, словно его драла стая собак. Хотя и в самом деле, была стая каких-то лающих мутантов, но назвать их собаками можно было только в наркотическом бреду.
— И все же не понимаю. Вот смотри, мы — англичане, Карлсон — швед, Маугли — не разберешь, но пусть индиец. Тесей так вообще грек. И еще их там взвод набирается, герои Эллады. Герда — датчанка, Чипполино — итальянец, да и Буратино, говорят тоже наполовину оттуда. — Винни на секунду замолчал, опять промочив горло. — Как так получилось, что мы воюем в России?
— Тебе что-то не нравится? — Кролик попытался изобразить ушами вопрос, но сил уже не хватило. — А как русские бьются ты не видел? При мне Баба-Яга в своем болоте на отряд трансформеров пластилиновую ворону спустила — я думал, поседею. Они же пока ее отогнали половину отряда положили. А она то в ворону обернется, то в собаку, то в корову. А массу-то никуда не денешь. Ты собаку размером с корову видал когда-нибудь? А Двое-из-ларца? Ты где еще таких диверсантов видел? А Серый Волк как бился? Он же в одиночку половину Севера удерживал!
— Да я не о о том, остынь ты — Винни протянул другу фляжечку и с умилением наблюдал, как тот утоляет жажду. — Я понять хочу, почему мне самому с родственниками воевать не противно. Ты же их видел сегодня?
— Видел. — Кролик коротко хохотнул. — Только что-то не понял, вот этот глупый огородник-хлопотун — мой родственник? А этот, в полосатом купальнике — родственник О`Пятачка? Бред. Чем такие родственники, лучше быть сиротой.
— Ага. «Ну и дела!...» — передразнил Винни-Пух. А представь, каково эллинам было. Это вот их боги? А Это — Геракл? В Аид, всех! Персей до сих пор успокоится не может, все порывется под покровом ночи в атаку пойти.
Оба еще по разу приложились к фляжке.
— Вот я одно не пойму, — медленно произнес медвежонок, глядя в костер. — Будет ли подкрепление? Сколько лет мы уже бьемся, а, ушастый? Ты посмотри — Малышу уже скоро полтинник, мы тоже уже не мальцы, даже Дяде Федороу — и тому за тридцать. Где подкрепления? Кто нас сменит?
Кролик молчал и тоже избегал встречаться с медвежонком взглядами.
— А ведь какие имена были… Ладно, промолчу про центр. А вспомни Арменфильм? Киевнаучфильм? Свердловск? Ленинград? Таллин? Где они? Где подмога? Неужели мы — все, что стоит на пути сериальных мутантов?
— Пока все. — коротко отозвался подошедший к огню Малыш. — Вся надежда на то, что те, кого мы защищали все это время и дальше будут звать нас к себе. Чтобы мы защищали их детей. Пока нас помнят — мы в строю. Пока нас зовут — мы будем биться.
…

Ма, включи мультики, — раздался откуда-то издалека тонкий голос, — ну пожалуйста, включи…